В нашем городе последние выходные перед Пасхой — время традиционной весенней уборки на кладбище. Самая старая его часть, где похоронены мои прадед и прабабушка, представляет собой некое хитросплетение оград и сосен. Очевидно, для кого-то этот лабиринт оказался непреодолимым. Иначе я не могу объяснить стихийную свалку, периодически возникающую прямо посреди захоронений.
Впервые она появилась несколько лет назад — мусор, листья, ветки были свалены вплотную к нашему памятнику. Понимая, что если оставить эту гору как есть, она вырастет до нетранспортабельных размеров очень быстро, мы вооружились пакетами, перетаскали всё, что могли, в нормальную мусорку и договорились с администрацией кладбища, чтобы они вывезли оставшийся крупногабаритный мусор.
К сожалению, чистоты хватило ненадолго. Следующая свалка возникла чуть поодаль от старого места и уже в масштабах, не позволяющих разгрести её вручную. Теперь каждый имбецил считает своим долгом положить туда ещё пакетик — а что, ведь намусорено уже! Вчера впервые увидела одного такого, с пакетиком-майкой. Дядечка лет за сорок, вполне себе обыкновенный. Был очень удивлён, когда мы с моей маман шугнули его от свалки. Ёпт, дядя, до мусорки тридцать метров — дотащишь свою «майку», не развалишься! Мы каждый раз таскаем — и ничего, живы, как видишь. Удивился, но пакет унёс.
Знаете, задолбало это. Что людям нормально в сраче, что не уважают ни труд живых, ни покой мёртвых. Что гадят, другого слова не подобрать, не задумываясь, просто по привычке. Или оглядываясь воровато: «А я чё? Я как все…»
Грустно от такого свинства. Грустно и досадно…